На завалинке

Байки о великих

Зигмунд Фрейд

За основателем психоанализа числится немало странностей. Фрейд панически боялся числа 62. Он отказывался резервировать номер в отеле с более чем 62-мя комнатами из-за боязни нечаянно получить комнату с номером 62. Он употреблял кокаин, как и многие его современники.

У Фрейда не было никакого слуха и таланта в музыке. Из-за этого он возненавидел музыку настолько, что даже избегал ресторанов с живым оркестром. На почве неприязни к музыке Фрейд заставил выкинуть пианино своей младшей сестры, на котором она училась играть, поставив ультиматум: «Либо я, либо пианино». Таким образом, музыкальная карьера его сестры была разрушена.

Фрейд был эгоистичным по своей натуре и требовал безраздельной любви от своей жены. Еще до их женитьбы он неоднократно настаивал, чтобы она порвала любые отношения со своей семьей, а иначе они расстанутся. Его жена, в конце концов, пошла на уступки и практически перестала общаться со своими родственниками.

«Фирменный» способ общения с пациентами, когда больной лежит на кушетке, а врач сидит позади него, доктор Фрейд придумал, потому что боялся смотреть людям в глаза.

Николай Склифосовский

Всю свою жизнь он бросал вызов смерти и почти всегда выигрывал эту схватку. Но оказался совершенно бессильным перед личной трагедией. Единственный сын покончил жизнь самоубийством. Вступивший в террористическую организацию незадолго до Октябрьской революции Владимир застрелился, чтобы спасти полтавского губернатора, в отношении которого он должен был исполнить смертный приговор. Юноша не мог убить человека, с которым дружила его семья.

В 1919-м, спустя 15 лет после смерти Склифосовского, казаки большевистского отряда зверски убили жену Николая Васильевича и его старшую дочь. От расправы их не спас даже документ, подписанный Лениным, в котором говорилось, что на семью известного хирурга репрессии не распространяются. От советской власти пострадала даже могила знаменитого врача. С конца 40-х годов, когда власти Яковцов, где похоронен знаменитый врач, устанавливали чугунные плиты на могилах солдат, похороненных в парке Славы, такую же плиту заодно положили на могилу Склифосовского. С тех пор на ней красовалась звезда, как на могилах воинов. Лишь в 70-х поставили памятник, на котором высечены слова известного голландского врача Ван Тюльпа «Светя другим - сгораю сам».

Луи Пастер

Исследования Луи Пастера спонсировал один пивной завод. Они же оплатили ему и билет на международный конгресс. Когда на конгрессе Пастеру дали слово, он первым делом принялся развешивать на сцене рекламные плакаты с пивом. А начал свое выступление словами, что это пиво - лучшее. И лишь потом перешел к делу.

Как-то раз Луи Пастер чуть было не стал участником дуэли. Знаменитый врач исследовал культуру бактерии оспы. Неожиданно к нему явился незнакомец и представился секундантом вельможи, которому показалось, будто ученый оскорбил его. Вельможа требовал удовлетворения. Пастер выслушал посланца и сказал: «Раз меня вызывают, я имею право выбрать оружие. Вот две колбы: в одной бактерии оспы, в другой - чистая вода. Если человек, приславший вас, согласится выпить одну из них на выбор, я выпью другую». Дуэль не состоялась.

Авиценна

Когда Авиценне исполнилось 17, слава о нем, как о враче, уже была настолько велика, что юношу пригласили лечить заболевшего бухарского эмира. Узнав об этом, многие не верили своим ушам: «Даже если этот выскочка хорошо лечит простых людей, это ничего не значит. У простолюдинов и болезни простые, а великий эмир непременно должен страдать каким-нибудь великим недугом!» - судачили придворные. Но так или иначе, благодаря действиям молодого врача эмир быстро пошел на поправку. Когда же правитель спросил, какую награду Авиценна просит за свои услуги, юноша ответил, что ему не нужно ничего, кроме разрешения пользоваться уникальной библиотекой эмира.

Спустя несколько лет во время уличных беспорядков огромная библиотека эмира сгорела - в ту пору в Бухаре было неспокойно, народ был недоволен властью, в городе день ото дня случались волнения. Но, как ни странно, в поджоге библиотеки обвинили молодого врача - говорили, что Авиценна хотел, чтобы никто не прочел древние книги и не стал столь же мудрым.

Теофраст Парацельс

Средневековый врач Филипп Ауреол Теофраст Бомбаст фон Гогенгейм отличался большим тщеславием. Он считал себя великим целителем и знатоком медицины, а потому взял себе псевдоним Парацельс, что означает «равный Цельсу». Античного философа и врача Авла Цельса Теофраст Гогенгейм считал чуть ли не единственным человеком, сведущим в медицине. Авторитет остальных своих коллег Парацельс не признавал. Он демонстративно топтал ногами труды Авиценны и Гиппократа, приговаривая при этом: «Мои башмаки смыслят в медицине больше, чем эти врачи».

Он восстал против повсеместно применявшегося в Средние века варварского способа прижигания ран - заливания их кипящим бальзамом, настаивая на наложении чистой повязки, для того чтобы раны были «предохранены от внешних врагов».

Парацельс первым додумался поставить химию на службу медицине и начал лечить больных при помощи препаратов железа, свинца и ртути (последнюю он небезуспешно использовал для лечения сифилиса).

Гиппократ

Отец медицины считал жир источником любой болезни. Поэтому в первую очередь рекомендовал всем пациентам без исключения голодную диету. Пациентов с заболеваниями легких великий целитель отправлял к подножию Везувия, где они дышали «особым» воздухом. А любимым растением Гиппократа было алоэ. Он всерьез полагал, что необходимо завоевать Индийский остров Сокотра, чтобы завладеть плантациями алоэ, которое разводили местные жители.

Коммунистические вожди

На фабрике «Эрмен и Энгельс» в Манчестере рабочие в тяжелейших условиях работали по 13 часов в день. Заработанных денег им с трудом хватало на пропитание. Рабочих у Энгельса штрафовали по любому поводу и постоянно снижали и без того нищенские расценки. На полученные за счет нещадной эксплуатации рабочих средства Энгельс всю жизнь содержал Маркса, который никогда не работал, и призывал отнять у капиталистов фабрики.

Во время парижской коммуны Маркс не рвался на баррикады, а писал коммунарам письма из своей лондонской квартиры.

Семье Ульяновых принадлежал хутор Кокушкино. Единственное дело, которое Владимир Ульянов провел в качестве помощника присяжного поверенного, было дело о потоптании крестьянскими лошадьми земель его хутора. Крестьяне заплатили Ульянову штраф. Мать Ленина сдавала землю хутора в аренду, а деньги посылала Ленину за границу, где он писал, что нужно отнять земли у помещиков.