Мнение

Политкорректность хуже ленинизма

Русский писатель-диссидент Владимир Буковский, проживавший в Великобритании, посетил Болгарию в сентябре 2009 года по приглашению тамошних издателей. Его выступление перед читателями, посвященное критике идеологии "политкорректности", вызвало бурный скандал.

Приводим некоторые фрагменты из его выступления.

"События, 20-летие которых мы отмечаем – крах и распад Советского Союза – нас, диссидентов, не удивили. Но затем произошло нечто странное.

После Второй мировой войны и краха нацизма весь политический спектр в мире сместился влево. Это объяснимо: фашизм и нацизм отождествляют с правыми идеологиями (на самом деле отождествляют совершенно несправедливо, но это уже другая тема). Рухнул коммунизм – и, казалось бы, политические настроения должны были бы сместиться вправо. Но ничего подобного не произошло. В 1992, 1993, 1994 годах к власти в Европе приходят левые... Распад социалистического блока совпал с появлением на Западе новых утопических идеологий.

Политкорректность как международное явление началось с 1990-х, но как движение оно существовало и раньше. Я впервые с нею столкнулся в 1983 или 1984 году. Я шел в свою лабораторию (Буковский – нейрофизиолог), а навстречу по лестнице спускались две девушки. Я придержал для них дверь. Они поглядели на меня с презрением и сказали: "Мужская шовинистическая свинья". Я ничего не понял и очень удивился. Рассказал коллегам, они стали смеяться: "Да это из университета Беркли. Оттуда идут все леворадикальные движения. Это какая-то новая мода – феминистки; они говорят, что когда мы, мужчины, обращаемся с женщиной как с женщиной, мы ее этим унижаем".

Феминистки учат, что "женщина" – это социальная концепция. Дескать, если бы мужчины держались с женщинами как с мужчинами, женщины бы и стали мужчинами: женщин из них делает наше поведение по отношению к ним, женщина – жертва мужских стереотипов. Эта концепция, родившись в Беркли, потрясающе быстро распространилась по всему миру. В 1984 году мы над нею смеялись – через 10 лет она захватила весь мир. Все университеты открыли отделения "гендерных исследований".

И начался чистый Оруэлл: нельзя, мол, обращаться к женщине "мисс" или "миссис", потому что это определение женщины через ее супружеский статус. Вводится невозможное для английского языка "миз"… Они все время придумывают новые слова, и если ты не говоришь как велено, ты – мужская шовинистическая свинья. Даже Библию переписывают так, чтобы Бог был в женском роде. Я-то в советских психушках привык к обществу сумасшедших. Но беда в том, что американское общество всякую идиотскую новинку сразу делает чуть ли не общеобязательной. В Америке, как, впрочем, и в Европе, население ведет себя невероятно конформистски. Все, что тебе втюхивают, надо воспринимать как норму. Чтобы быть успешным, надо быть конформистом. И вот американские шаблоны распространяются повсюду как непреложные правила, отражаясь даже на законодательстве.

Феминистские движения заявили, что мужчины – "сексисты", смотрят на женщин исключительно как на сексуальные объекты, и, следовательно, все, что имеет отношение к полу, должно быть исключено от ежедневного общения мужчины и женщины. Флирт объявили агрессией и стремлением поработить женщину. Сейчас в США работодатель не смеет разговаривать со своей сотрудницей наедине – должен присутствовать хотя бы один свидетель, иначе того могут обвинить в сексуальных домогательствах, а это означает гибель карьеры и положения в обществе. Точно так же свои требования стали предъявлять и другие меньшинства – гомосексуалисты, темнокожие, сектанты и т.п. Появились законы о "hate speech" – "языке ненависти", нечто вроде 70 статьи советского Уголовного кодекса, по которой меня судили. "Языком ненависти" объявили любое упоминание о расовых различиях или сексуальных наклонностях. Вы не имеете права признавать очевидные факты. Если вы их упоминаете публично, - это преступление.

В Англии в прошлом году отменили все рождественские общественные мероприятия: британский флаг содержит крест св. Георгия, а это якобы обидит мусульман, напомнив им о крестовых походах. При этом сами мусульмане ничего подобного не требуют. Мусульманин, который держит лавочку недалеко от моего дома, вывесил в витрине флаг с крестом, чтобы продемонстрировать, что он не согласен с этим кретинским запретом – но кто его услышит…

Это привело к такой цензуре, что в наши дни Шекспир бы жить не мог. Да половину его пьес уже и не ставят: "Венецианский купец" – антисемитизм, "Отелло" – расизм, "Укрощение строптивой" – сексизм… Одна учительница в Лондоне отказалась вести свой класс на "Ромео и Джульетту", назвав спектакль "отвратительным гетеросексуальным зрелищем". Массовая цензура подкрепляется уголовным законодательством. За шутку о гомосексуалистах можно угодить в тюрьму. Обратите внимание, как быстро дело дошло до репрессий.

Был такой философ – Герберт Маркузе, ревизионист-марксист. Он был несогласен с Марксом в одной точке: Маркс считал революционным классом пролетариат (что очевидно не так), а Маркузе учил, что истинный революционный класс – разнообразные меньшинства. Патологию нужно объявить нормой, а норму – патологией. "Только тогда, - пишет Маркузе, - мы, наконец, разрушим буржуазное общество". Активисты, которые якобы защищают права меньшинств – гомосексуальные и феминистические организации – на самом деле о меньшинствах не заботятся. Они, как в свое время Ленин – рабочих, используют их как инструмент давления и контроля над обществом, и приносят им больше вреда, чем всем остальным. В Америке жена моего друга 7 лет назад основала движение "Женщины Америки против феминизма". Начинала она с несколькими подругами, а теперь у их журнала тираж – 2 млн. Женщины начинают понимать, что феминизм им враждебен, что он разрушает их жизнь, что он не дает им выбирать то, что хочется им, а не то, что им навязывают разные активистки. Короче говоря, мы имеем дело с серьезной идеологией, которая под вывеской политической корректности пытается разрушить наше общество. Чем меньшинствам хуже, тем лучше их лидерам: будет что защищать. Но их задача – уничтожить наше общество, и это – новая, злейшая версия марксизма.

Цензура, которую ввели защитники "политической корректности", избавила их от диалога. Если бы я с ними спорил, я бы разобрался с ними за несколько минут. Но кто ж мне позволит? Я, полноправный гражданин Великобритании, не могу написать на эту тему статью, опубликовать книгу, принять участие в общественных дебатах на эту тему – потому что таких дебатов нет. Вы по телевизору никаких доводов за или против политкорректности не услышите. Эту идеологию нам навязывают. Ничего против сумасшедших я не имею, я в психушках провел много лет и вполне к ним толерантен. Единственное мое условие – не навязывать мне чужих идей. Я помню свой первый спор со следователем в КГБ. Мне тогда 16 было. Он меня спросил: "За что вы нас так ненавидите?" Я ответил: "Я вас не ненавижу. Я просто вам не верю. Вы хотите строить коммунизм – отлично, стройте. А я не хочу. Могу я себе позволить 2 квадратных метра, где не будет коммунизма?"

Если говорить о политкорректности, то это новая форма диктатуры варварства, невежества, мракобесия и человеконенавистничества по отношению к другим, то есть к тем, кто думает по другому и хочет жить в свободном от догматов, в том числе религиозных и социально-утопических, обществе. Другая проблема, что считающие себя свободными людьми, которым чужды догматы невежд и провокаторов, веря в политкорректность, как проявление цивилизованности , сами создают условия для уничтожения варварами цивилизации. И главное, что эти, так называемые, продвинутые интеллектуалы своими руками роют яму себе самим, где фанатики и провокаторы их и похоронят. Любая свобода должна иметь цену. Свобода фанатизма и нетерпимости по отношения к другим народам имеет цену уничтожения или обращения в свою веру тех, кто верил в политкорректность и, следовательно, позволил варварам себя победить. Свобода истинно свободных людей от догматов религии фанатизма и мракобесия и превосходства одних верований и народов над другими, которые хотят уничтожить цивилизацию, также имеет цену.Но это цена, которую надо заплатить , чтобы не погибнуть – это, во-первых, объединиться и, во-вторых, всей накопленной научно-технической и интеллектуальной мощью необходимо не только противостоять, но и разгромно победить. Только тогда наши потомки будут жить в свободном, процветающем и безопасном обществе.

Владимир Буковский (1942-2019)

И еще о политкорректности

Политкорректность уже сидит у американцев в печенках. Все опросы последних лет показывают, что практика умолчаний, терминов-перевертышей, излишне подобострастного подхода к отдельным категориям граждан вызывает все большее отторжение в обществе. Особый шум вызвало обнародованное на днях исследование организации More in Common. Если до сих пор многие считали, что против политкорректности выступают преимущественно заядлые консерваторы, то проведенный опрос наглядно показал - эту практику ненавидит большинство фактически всех социальных групп. Одним из главных парадоксов этого исследования многие посчитали разрушение основного мифа, связанного с политкорректностью: оказалось, что национальные и расовые меньшинства, чьи чувства она как бы призвана защищать, относятся к ней еще хуже, чем белые американцы. В общем, настоящий шок для либерального истеблишмента, с начала 90-х годов последовательно и планомерно насаждающего в обществе свой политкорректный "новояз".

Лично я столкнулся с американской политкорректностью в те самые 90-е, чуть ли не в первые дни своего проживания в Техасе. Увидев в центральном книжном магазине Форт-Уорта огромный стеллаж, названный "Черная Америка", я наивно спросил у стоявшего рядом продавца: "А раз есть книги о "черной Америке", то по логике вещей должен быть и стеллаж "Белая Америка"?" Боже, чего я наслушался от продавца. Он, испуганно оглядываясь по сторонам, начал возмущаться: "Как вы можете такое говорить! Это же неполиткорректно!" Поняв, что лучше на такие темы не шутить, не изучив как следует здешние нравы, я извинился и удалился вглубь магазина. Но самое поразительное, что спустя несколько минут тот продавец нашел меня в узком книжном коридоре, где не было людей, и шепотом горячо начал мне говорить: "Вы знаете, я сам постоянно задумываюсь над этим вопросом". Вот тут я понял, что у американцев есть модель поведения для публичных мест и для темных безлюдных коридоров, где лучше говорить шепотом. апример, то же исследование от More in Common выявило, что лишь 36% американцев считают себя свободными обсуждать вопросы межрасовых отношений на публике, а 68% — "когда я с людьми вроде меня". То есть почти треть американцев не рискуют об этом говорить даже с друзьями. Примерно такую же самоцензуру они вынуждены включать при обсуждении вопросов, связанных с гомосексуализмом, иммиграцией, исламом. Удивительнее всего, что общество понимает, насколько подобное замалчивание важных тем вредит ему.

Это касается не только американского общества. Проблема с навязанной политкорректностью стала общей для Запада. К примеру, в Британии до сих пор бурлят страсти по поводу серии судебных процессов, связанных с сексуальной эксплуатацией юных девочек в городе Ротереме. На протяжении многих лет выходцы из Пакистана насиловали и использовали для своих утех несовершеннолетних подростков (в общей сложности пострадало около полутора тысяч девочек). Когда же вспыхнул скандал, выяснилось, что полиция практически закрывала глаза на эти преступления, поскольку ее сдерживала все та же политкорректность. Полицейские всерьез опасались, что их обвинят в расизме, если они начнут выдвигать обвинения против представителей пакистанской общины города. Неудивительно, что большинство (54%) британцев, согласно недавнему опросу, считают политкорректность одной из причин, вызвавших рост преступности в крупных городах страны.

A>Владимир Корнилов