О моей маме

Мне давно хотелось написать о нашей (нас у нее было трое) маме, сильной, честной и очень доброй, которой досталась нелёгкая судьба. Моя мама, Дора Иосифовна Пустыльник, родилась в 1913 г. в бедной еврейской религиозной семье, где было 10 детей. Дедушка всё время молился и учил Тору, а вся семья была на бабушке и старших детях. Когда маме исполнилось 12 лет, её отправили для продолжения учёбы к более богатым родственникам в город Староконстантинов Хмельницкой области. В семье родственников было своих четверо детей, мальчиков - лакомок, и хозяйка, их мать, сразу вручила моей маме ключ от шкафчика со сладостями. Она с первых дней поняла, что этой девочке можно доверять. В 16 лет маме пришлось формально отказаться от родителей (их посчитали кулаками), чтобы иметь право продолжать учебу. Мама подрабатывала частными уроками, а ночью пекла хлеб и отвозила его родителям. В 19 лет она встретила папу, Арона Френкеля, красивого молодого человека, на которого заглядывались многие девушки. Папа и мама полюбили друг друга и поженились против воли родителей, тех и других. Мамины были против потому, что у неё было две старших незамужних сестры, а папины (они были побогаче) потому, что мама была из бедной семьи. Очень скоро у них родилась первая девочка, которая умерла в возрасте одного года. Это был большой удар для них, но через год родилась я, а ещё через 3 года – моя сестра Дуся, и… жизнь продолжилась. После окончания института родителей направили на работу в еврейскую школу (у них было мечта пропагандировать родной еврейский язык), папу – директором и преподавателем литературы и языков (идиш, иврит, украинский, русский), маму – преподавателем математики, физики, химии.

Папа был очень весёлым талантливым человеком, он хорошо пел (особенно еврейские песни), танцевал, вместе с учениками ставил пьесы на еврейском языке («Тевье-молочник» и другие) с мамой в главной роли. Но при советской власти, как при советской власти: еврейские школы постепенно закрывались, нельзя было открыто соблюдать еврейские традиции, и перед войной родители уже работали в Киеве в украинской школе в тех же должностях. Война застала маму беременной, стоял вопрос об аборте, но решили оставить (а вдруг будет мальчик) и надеялись, что война будет не долгой. Мы эвакуировались в Узбекистан. Папа ушёл на фронт, а мама, беременная, с двумя маленькими детьми, осталась в холодной, неотапливаемой квартире. Была зима. В конце декабря 41 года у мамы начались преждевременные роды, и она решила, что если ребёнок умрёт, то так тому и быть, но, увидев, что это мальчик, начала так кричать, что прибежали соседи, и один из них, в зимнем пальто, подошёл, поднял ребёнка, похлопал, и ребенок закричал. Позвали узбекскую бабку, которая хотела пуповину рубить топором, раз родился мальчик (таков у них обычай). Мама не разрешила, стали искать ножницы, которыми стригли ногти, но, видимо, бабка сделала всё правильно, и мальчик ожил (ему, моему брату Лёне, сейчас 75 лет). В это время мне было 6 лет, сестре 3 года.

Но нам надо было жить, и мама устроилась на работу в ФЗО преподавателем математики. Там она получала хлебные карточки и обед в столовой, который она приносила домой нам. Мы, дети, оставались одни, голодные, холодные, но понимали, что надо ухаживать друг за другом. Когда мама отправила меня в школу, четырёхлетняя сестричка заботилась о годовалом братике. Кончилась война, папа вернулся с фронта контуженым.

Постепенно жизнь начала налаживаться. Мы вернулись в освобожденный Киев. Мама преподавала математику в мужской школе. Папа был деканом подготовительного факультета Киевского политехнического института и директором вечерней школы и преподавал русский язык и литературу. Но наступил 1948 год – борьба с космополитизмом. Папу арестовали и осудили на 10 лет по 58 статье. Маму сняли с работы (жена «врага народа»!). Она пошла в КГБ и сказала: «Арестуйте меня тоже». «За что?» – спросили её там. «Как же мне жить с тремя детьми, без работы и денег?» Таким образом она добилась, что её взяли на работу преподавателем математики в вечернюю школу. Мама и там относилась к работе очень серьёзно. Когда впервые её заставили поставить тройку человеку, который ничего не знает, она плакала. Она работала в вечерней школе, а днём были педсоветы, всякие собрания, поэтому мамы даже днём не было дома. И опять, как во время войны, мы оставались одни, голодные, всё понимающие и старавшиеся помочь маме. Так, вместо мамы на родительские собрания в школу брата ходила я – он не был паинькой, и родителей вызывали часто. Я унаследовала от родителей их педагогические качества, и мама иногда доверяла мне проверять контрольные работы учеников. Так и жили, бедно, но очень дружно.

Прошло 6 лет, мы подросли. Я поступила в медицинский институт. Мама перешила на меня два своих платья и зимнее пальто, а сама ходила в папином пальто (а ведь она была еще молодая женщина - ей не было и 40 лет). Ей говорили: «Почему обязательно институт? Можно пойти на 10-месячные курсы, начать работать и помогать семье», но для мамы не было альтернативы. Нам разрешалось и прощалось всё, кроме плохих (ниже пяти) оценок. Мы должны были только учиться, и мы учились! Только у нашей такой волевой мамы в тех условиях могли вырасти три образованных человека. Папу отпустили через 6 лет, но без права жить в своей семье. Таким образом, в это время мы виделись урывками (часто тайно). И только через 4 года пришли бумаги о полной реабилитации «за отсутствием состава преступления». Вот когда мама заплакала, даже ему она не верила, думала, что в чём-то он всё же был виноват.

10 лет жизни было забрано у него и у неё ни за что. Оно говорила, что для всех война закончилась в 1945 году, а у неё война в 1948 году снова началась и на целых 10 лет. Эти годы, конечно, не прошли даром: своё 55-летие она встретила с инфарктом и потом часто болела, до самой смерти. А папа умер ещё раньше.

Вот какая грустная еврейская история их жизни. Ведь они были зачинателями, энтузиастами внедрения еврейского образования и культуры, которая была безжалостно растоптана советской властью. Как жаль, что они не дожили до нашего времени, эмиграции, где в нашей новой жизни мы можем чувствовать себя евреями, соблюдать наши обряды, традиции, петь наши любимые еврейские песни, исполнять наши любимые еврейские танцы.