ЯН БРАЙЛОВСКИЙ
СКВОЗЬ ПЕЛЕНУ ТУМАННЫХ АЛЬП
ПРЕДИСЛОВИЕ
Если начать описание этого путешествия с нуля, то за нуль отсчёта следует принять соображения, приведшие к нему.
Наша спевшаяся четвёрка любителей путешествий, как правило, ездит в места незнакомые. Но не всегда легко удаётся найти такие места, поскольку наши друзья помотались по этому миру гораздо больше нас, несмотря на то, что мы старше.
Касаясь именно этого путешествия, должен сказать, что оно самое необычное среди всех предыдущих, ибо, что называется, должно было практически «объять необъятное»: Филадельфия-Цюрих-Зальцбург-Венеция-Падуя-Верона-Люцерн-Цюрих-Филадельфия!
Забегая вперёд, скажу, что в Люцерне, 15 лет жил Ленин. На одном из фасадов домов на всей стене изображена картина застолья с человеком, удивительно похожим на него. А в одной из гостиниц города останавливался Лев Николаевич Толстой, тоже очень любивший Люцерн. Так что, это наше путешествие в какой-то степени можно отнести к путешествию по ленинским местам. Однако для тех, кто готовит следующую революцию, мы посоветовали бы другой город и не в Швейцарии, которая по своей медлительности превосходит даже симпатичного ленивца и до сих пор не может официально решить даже вопрос о столице.
В Цюрихе мы должны были арендовать машину и мчаться на ней в течение десяти дней по всем закоулкам и весям Западной Европы, именно той её части, в которой не бывали никогда. Все гостиницы и гиды уже ждали нас с распростёртыми объятиями, чтоб тепло принять и рассказать всё о всём интересном и необычном.
Теперь пару слов о предстартовом настроении. Главной компонентой его была суматоха и упаковка вещей. Хоть езжай голый! Всего так много, что не нужно здесь и вряд ли понадобится там. Поэтому получилось как всегда; действительно было не нужно и пролежало мёртвым грузом, разве что одевалось под напором наших дам, чтоб не приставали.
Зато всё остальное было более чем хорошо. Что, собственно, объединяет эти страны и города, отличник ответит сразу – АЛЬПЫ! К сожалению, о них я рассказывать не буду, потому что это НЕПЕРЕДАВАЕМО! Это надо пережить. Любой рассказ будет инвалидом на обе ноги!
Ну, представьте себе, что вы попали в лето, всё же май, его середина. Сели в авто и айда вверх, серпантин бледнеет в сравнении с крутизной поворотов.
А рядом отвесные скалы, и снижение может произойти со скоростью, большей во столько раз, во сколько скорость света больше скорости пешехода. Поэтому всё может произойти гораздо быстрее, чем подумаешь.
А с подъёмом наверх начинается канитель с переменой времени года, когда попадаешь из лета в зиму, и ты ищешь пристанища, и в этом находишь маленькое счастье!
И это ещё не всё. Ты же чувствуешь острую необходимость всё видеть и останавливаться, и снимать эту неповторимость никогда и нигде не встречавшуюся. Снег и лёд. Лето всё наоборот, вот! И, как в одной пародии «Заяц становится львом»!
Градусник на одном из привалов на смотровой площадке за 5 минут изменил свою температуру на 6 градусов в нашу пользу. И лето стало возвращаться. Но мы продолжали подъём до 2550 метров и доехали. А здесь мы уже совсем почувствовали себя старожилами.
Не испытавший этого – бедняк!
ЗАЛЬЦБУРГ
Первым городом, встречающим нас, был Зальцбург. Высокий подтянутый мужчина в коричневых кожаных под замшу шортах с велосипедом, в чёрных тончайших перчатках, как заправский гонщик поздоровался, запарковал вело и пошёл по городу с нами, мягко и ненавязчиво знакомя нас с его знаменитостями и историей.
Это был наш гид Инго, уроженец Москвы, не первый год живущий здесь и весьма довольный этим. В нём подкупали, прежде всего, его обширные знания и та, якобы, неохота, с которой создавалась его ненавязчивость. А лицо говорило: «Ничего не поделаешь, так создан мир».
Зальцбург, прежде всего - это город великого композитора Вольфганга Амадея Моцарта. Всё здесь располагало к знакомству с ним и дышало им: музеи, ежегодные международные музыкальные фестивали, которым через 2 года исполнится целых сто лет! На них съезжаются не только знаменитости, но и музыкально увлечённые богачи. Однажды прилетело на своём самолёте многочисленное семейство, занявшее на эти дни всю гостиницу.
Даже шоколадные конфеты «Моцарт» продают с его портретом. Кстати, Инго нам принёс их, отметив, что это самая удачная подделка, ибо настоящие стоят во много раз дороже.
По чистым и ухоженным мостовым проходим все достопримечательности города, отметив великолепное оформление снаружи и некоторую помпезность изнутри Кафедрального Собора.
И действительно, как и начал своё повествование Инго, Зальцбург прекрасный тёплый к людям город со своеобразной и характерной архитектурой, которой невозможно не любоваться.
Ещё, но совсем бегло, ознакомились и с другими знаменитостями города:
– это выдающийся учёный Кристиан Доплер, уроженец Зальцбурга, благодаря эффекту которого определяются параметры движения планет, можно отличить вены от артерий, определять скорость движения автомобилей и многое другое;
- это выдающийся музыкант и дирижёр Герберт фон Караян, сын эмигрантов из Македонии, который остался здесь после присвоения ему знаменитой приставки «фон». Так ли, может быть, но такая знаменитость, четвёртый в мире маэстро всех времён, уж очень тщеславный! Так что может быть, что так;
-удивительным был рассказ об архиепископе Вольфе Дитрихе фон Райтенау и его возлюбленной Саломеи Альт, которая родила 15 детей, не будучи его женой. Шикарный розовый дворец был им выстроен к 1606 году, и назван в честь Саломеи Альт - дворцом Альтенау. И в этом же году архиепископ перевез в него свою возлюбленную, а в 1612 году Райтенау был свергнут и арестован, а Саломея вместе с детьми была изгнана из дворца.
Дворец перешел к новому преемнику - князю Маркусу Ситтикусу, который ни минуты не пожелал терпеть старое имя, позорящее честь и достоинство всего духовенства, и тут же переименовал дворец Альтенау в дворец Мирабель, что означает «красивый вид».
Дворец и сады Мирабель - одна из самых красивых и значимых достопримечательностей Зальцбурга. Несмотря на сравнительно небольшие размеры, сад считается одним из красивейших садов мира.
Мы жили в нескольких минутах ходьбы от этого удивительного места. И каждый раз нас встречали Парис, несущий по воде похищенную Елену, Плутон, уводящий Персефону в подземное царство, Геркулес, поднимающий в воздух Антея, Эней, уносящий на спине отца и сына из горящей Трои и каменный силуэт персонажа Ветхого Завета, удивительно напоминающий черты Саломеи.
И, вообще, после рассказов об этих эпископах и их эпископате создалось впечатление об их почти рыцарской натуре. Им дали даже право в 1623 году производить своё пиво, и вот тебе и церковь и пивоварня Святого Августина. И мы отведали не только пиво. Но и рульку – свиное запеченное мясо с лучшим бочковым пивом и с горячим картофелем в сметане, завёрнутым в фольгу. Вкуснятина до невозможности! Я ВООБЩЕ В ЧЕСТЬ ЭТОГО ОТВАЖИЛСЯ НА ПИВО В ПЕРВЫЙ РАЗ!!!
ОХ уж эти епископы! Однако именно с ними связана ещё одна из восьми самых ярких достопримечательностей Зальцбурга - Дворец Хельбрунн, который был возведен в 1616 году в качестве резиденции архиепископа Маркуса Ситтикуса фон Хоэнемса, – похоже, что брата, но точно злейшего врага упомянутого ранее предыдущего архиепископа Вольфе Дитриха фон Райтенау.
Сам дворец выполнен в стиле барокко и окружен многочисленными фонтанами, садово-парковыми и скульптурными композициями, «разбросанными» практически по всей территории огромного парка.
А знаменитые «потешные» фонтаны итальянского архитектора Солари, расположенные в самых различных местах, внезапно выстреливающие струи воды, способствуют самому благоприятному их восприятию, особенно детьми, несмотря на то, что никому не удаётся выйти сухим из воды кроме самого хозяина, ибо только ему одному известно сухое место, которое он всегда предпочитал занимать.
Не знаю, как было до нашего посещения «потешных» фонтанов, но в этот раз сухим оказался смельчак из нашей компании Алекс, расположившийся на одном из нескольких стульев, именно на том, который оказался «сухим».
Фонтаны действуют и сегодня: без всяких насосов, под естественным напором воды с Хелльбруннского холма.
В 1748–52 гг. Лоренц Розенеггер создал Механический театр, сменивший старый Кузнечный грот. Мастер изготовил иллюзион, изображавший сюжеты городской жизни в миниатюре. На сцене его 256 фигурок жителей разных сословий, 113 из них движутся под мелодии водяного органа. Механизмы, скрытые за декорациями, тоже приводятся в действие силой воды.
И этому фонтанному шедевру 400 лет!
Нас по нему водили более двух часов. Особенно поразил подъём вертикально вверх королевской короны на 1,5-2 метра под давлением струи. И ВСЁ РАБОТАЕТ КАК ШВЕЙЦАРСКИЕ ЧАСЫ столько столетий!
Учитывая, что Зальцбург переводится как «Замок соли», завершаем путешествие этого дня посещением термальных источников вблизи Бад Гаштайна.
Хотя соляные ванны мы не совсем посещали, а во многом, скорее созерцали. Согласно принятому порядку, их посещение возможно абсолютно голым. Видимо вдыхать соляной воздух, очищающий лёгкие, можно исключительно таким образом.
Но мы, всё же, посетили множество саун с различными температурными перепадами, обвязавшись полотенцами, и только наблюдали над этой казавшейся нам вакханалией. Ведь такого количества разнообразных голых женщин и мужчин вперемежку в нашей жизни мы никогда и нигде раньше не видели. Оказывается, это вполне возможно и даже увлекает.
Интересно сравнить это с подъёмом наверх к эдельвейсам на высоту 1.776 метров по канатной дороге на гору Ундерсберг, который мы совершили ранее.
Подъем происходит в кабинке на, примерно, 10-12 человек таким образом, что складывается ощущение, что ты буквально летишь над землей вверх, но всё время рядом скалы. Кабинка при этом едет плавно, но в одном месте, когда она подпрыгивает, будто столкнувшись с чем-то, все начинают визжать, но, скорее, не от страха, а из удовольствия. Путь на гору занимает всего 7 минут. Но ты всё время чего-то ждёшь. Чего-то нового и интересного.
Попав на смотровую площадку, мы увидели снег и эдельвейсы. И это было потрясающе интересно и очень необычно! Здесь было очень много людей, особенно китайцев, таких же с виду, наверно, ненормальных от восторга, какими казались и мы.
А вот на следующем событии, следует остановиться особо, потому что оно о посещении этого самого Дворца Мирабель, где состоялся концерт КОНСТАНЦИЯ КВАРТЕТА!
Итак, концерт КОНСТАНЦИЯ КВАРТЕТА – как начало нашего путешествия в будущее, сквозь необыкновенное прошлое, концерт, состоявшийся в Зальцбурге, где родился великий Вольфганг Амадей Моцарт, этот виртуоз, вундеркинд и баловень судьбы с трагической судьбой гения, не сумевшего преодолеть молодость и уйти, как уходят великие одиночки.
Итак, Зальцбург, 13 мая – по американским законам Mother’s Day. И мы, сегодняшние американцы, на пути в Marble Hall of Mirabell Palace. Но по законам бытия что-то должно случиться. И оно случается – проливной неимоверно мощный с вероятностью перехода в потоп дождь.
И меня охватывает неудержимый смех, нарастающий и сохраняющийся до самого прихода. Все в недоумении. А я понимаю, что это первое в моей жизни предвидение, которое так внезапно состоялось
И мы являемся с заметным опозданием, развешиваем перед входом в зал наши непромокаемые полиэтиленовые накидки – пончо, сами до нитки промокшие, нас видят через открытую дверь, и нам в этом помогают доброжелательно настроенные не опоздавшие и сидящие на своих местах зрители. И мы успокаиваемся, как бы входя с их позволения в эту когорту обожателей квартета. Благо, мы на Западе – наши места свободны и, слава богу, музыкантов пока ещё нет.
Зал, этот шедевр зодчества, сверкающий позолотой чувств к человечеству, вносит ту значительную по весу, и такую ёмкую составляющую нашему приближающемуся счастью, что хочется с этим с кем-нибудь поделиться. Но время вышло. В зал, как-то особенно, но очень уместно к торжественному моменту вносятся две скрипки, альт и виолончель. И все инструменты в руках у совершенно очаровательных женщин, на самых законных основаниях к сегодняшнему дню утверждающих это естество.
И все они рассаживаются на прямоугольным возвышении, вмещающем их с инструментами в той последовательности, которая приведена ранее. И начинается действо. Программки у нас нет, и что будут исполнять, разумеется, нам неведомо.
Представьте себе, что собрались четыре подружки, которых разбросала судьба, и они по счастливой случайности встретились, ибо очень лелеяли встретиться. Правда, долгая разлука многое изменила в них, и они начинают сейчас, как бы, заново знакомиться. Мне показалось, что тон задаёт первая скрипка, как оказалось – педагог трёх остальных участниц. Мне был виден её профиль. Уж очень серьёзный. Но ей подмигивает третья скрипка-альт, вечно с доброй улыбкой, изредка чем-то поражаясь.
Когда я взглянул на виолончель, я не узнал её. Лицо было так подчинено смычку и извлекаемая тональность так послушна, что казалось, всё слилось воедино. А вторая скрипка в чём-то возразила виолончели, и они начали обсуждение. А мы все сидели завороженные звуками и чувствами, которые извлекали тонкие умелые пальцы музыкантов.
Но что это за музыка, она была такая, что думалось, и видения уносили в самое заветное. Они лились настолько возвышенно и чисто, как будто принадлежат только тебе и разговаривают только с тобой. Остановки, эти замедленные паузы, как будто всё уже свершилось, но потом возникает продолжение и продлевается начатое. Паузы, выполненные так мастерски, что никому не приходило в голову смириться с тем, что это уже конец.
Казалось, что жизнь снова возобновилась и все четверо уже открыто смотрели в будущее и приветствовали его. Это гимн пониманию людей и взаимоотношениям между людьми. А перекликающиеся инструменты были улыбками и взглядами радостью и огорчением какими-то потерями и приобретениями. Но главное, что всё состоялось и обрело вечное дружеское спокойствие. И казалось, что иначе и не должно звучать.
Потом были ещё и другие произведения и очень впечатляющее исполнение, но вот этого первого чувства, первого поцелуя первого серьёзного очарования не было. Оно было другим, будто что-то прожито и понято и не так уже удивительно.
Потому, что первым было произведение великого кудесника звуков, чувств и переживаний Вольфганга к своей жене Констанце, которую он любил, хотя по его же высказыванию, если бы ему пришлось жениться на каждой, с кем он увлекался, то у него было бы 200 жён.
Такие метаморфозы с гениями случались слишком часто, поэтому это остаётся и всегда располагается за кадрами их выдающихся деяний.
Простим же ему, и это высказывание, и его, порой, непутёвую жизнь, ибо то, чем он одарил человечество по своей гениальности, значимости на десятки порядков превосходит все его прегрешения.
И на прощание с Зальцбургом: И горы, горы, горы, и облака, и всё-чудо природы, рождается строка. И домики, и домики, и высоты кураж, вагончики как гномики, альпийские луга. Всё это дивный Зальцбург, и вечные дожди, сплошных узоров ливни, где солнышка не жди, всё это, где мы были, всё это, хош-не хош, но остаётся милым, ну, что нужно ещё? А мы уже в машине, прощаясь на ходу, осознаём, что Зальцбург в нас влил свою струю.
ЛЮЦЕРН
А теперь, минуя Венецию, Падую и Верону, перехожу к послесловию, или к последнему впечатлению в последнем городе путешествия, каким для нас стал швейцарский Люцерн – город-мозаика, город-полотно, город-памятник, которым нельзя не восхититься, которого нельзя не полюбить, нельзя забыть и можно вспоминая чароваться.
Впечатлительный переезд через Альпы, вызывал непередаваемые восторги от картин, которые не привидятся даже в самой невообразимой фантазии.
Здесь оказалось возможным увидеть всю проезжую часть дороги не за версту, а за сотни вёрст, когда та её часть уже кажется такой миниатюрной, что ты будто в настоящей сказке.
И эти ярко красные локомотивы с гудками и выходящим из трубы паром, проходящие в горах, дают возможность вообразить своё давно ушедшее детство.
А облака, прикрывающие горы, это просто напросто барометр погоды. Именно их местоположение говорит о предстоящем дожде или предполагаемом солнце в ближайшие несколько часов.
А километровые туннели со всеми предусмотренными удобствами на случай возникающих пробок! Самым длинным оказался тот из них длиной 16 942 метра. Правда, проезжая его, встретили огромную встречную пробку длиной, примерно, 10 километров. Так что и здесь всё бывает.
Люцерн весь в фотографических зданиях с надписями и даже историей многих из них, а протекающая река шумит, как горная, ибо стекает с гор.
Швейцарцы мнят себя великанами. Они не совсем таковы, сколь хотят казаться ими. Ну и пусть.
Чистота идеальная, как в городе из книжек нашего детства. Магазины то ли работают, то ли выходные, но все знают и приходят как надо, конечно не ранее 11 утра. Выходных не 2, а 3 дня в неделю, как оказалось.
Швейцарцы неспешны, даже медлительны. Город наводнён беспардонными китайцами, которые везде и всегда спешат толпами, громко переговариваясь, будто в городе они одни. И фотографируют всё и всегда, как бы закладывая в будущее ячейку памяти.
Мосты здесь как параллельные линии. Один, самый знаменитый, созданный в 1330 году, сгорел, и потом был воссоздан, но деревянные поручни сохранились, а картины истории вдоль всей его длины – восстановлены.
Жили мы не в гостинице, а в quest house. Параметры, особенно потолки, занижены до тех, что в Японии в бедных районах.
Удобства, вмещаемые в эту квадратуру – туалет с раковиной в диком споре за территорию, зато жалюзи на балконной двери без балкона и на окнах всецело могут отгородить от окружающего мира.
И это притом, что стоит намного дороже, чем во всех остальных городах, в которых мы побывали.
И в магазинах тоже всё необычайно дорого. Наверно, Швейцария, самая обеспеченная и самая дорогая страна.
Экскурсовод Люся, русская, как и все предыдущие, легко переходила от одного строения к другому, расписывая изображённых людей и сюжеты на них, и на одной остановилась особо. Я её упоминал в предисловии, где якобы изображён Ленин.
По ходу экскурсии по городу она обратила внимание на удивительно красивый белый замок, видневшийся в горах. Его купил олигарх из России Лебедев после долгой и продолжительной тяжбы, хотя его хотели продать швейцарцу за 250 миллионов евро, что было значительно дешевле. По условиям договора он должен был быть отреставрирован в течение 1.5 -2 лет. Но этого не произошло, а олигарх никак не реагировал на все предупреждения. Сам мэр Люцерна явился к нему на встречу в Москву. Но и тогда Лебедев не отозвался, и замок вернулся в Швейцарию. Говорят, что Лебедеву перекрыл кислород сам Путин.
По закону всемирного тяготения толстяк-шмель летать бы не должен. Точно так же, по всем экономическим законам, Швейцария никак не должна была бы жить так отвратительно хорошо, но это безусловный факт, несмотря на кажущиеся недоумения со стороны.
В этом городе при всем сказанном, что составляет лишь малую толику от того, что можно рассказать, есть одно самое удивительное и поразительное, и это, разумеется, высеченная в скале, скульптура умирающего льва – памятник швейцарским гвардейцам, охранявшим короля Людовика XVI, и до конца исполнившим свой долг в период французской революции.
Но почему, собственно, швейцарские гвардейцы охраняли французского короля, и чем они ему были обязаны, ведь под властью Франции Швейцария находилось значительно позднее, а именно, с 1798 года и до поражения Наполеона при Ватерлоо.
В те давние времена, о которых мы будем говорить, Швейцария была еще достаточно бедной страной. Ее жители уже умели делать хорошие сыры и часы. А еще — детей. Детей этих по причине безработицы и полного отсутствия в Швейцарии каких-либо полезных ископаемых было некуда девать. Поэтому швейцарские кантоны сдавали их внаём различным европейским правителям - в армию.
Это считалось в Швейцарии чрезвычайно удачной судьбой. Самые здоровые и смелые покидали родные места и отправлялись служить на равнину — Римскому Папе, германским князьям, а чаще всего — французскому королю. Швейцария тоже при этом не оставалась обиженной.
Во Франции во времена правления короля Людовика XVI и его жены Марии-Антуанетты, бывшей австрийской поданной, короля защищал всего один полк швейцарской гвардии порядка тысячи солдат. На то были вполне достаточные основания. Свои французские солдаты были ненадёжны в связи со своей лёгкой переменчивостью и нежеланием покидать свои лавки и вообще, с кем-либо, сражаться. В то время как швейцарцы прослыли за прошедшие века сильными и, главное, преданными.
Во французской армии швейцарские полки (прообраз нынешнего Иностранного легиона) имелись с начала XVI столетия. Самым знаменитым из них был полк Швейцарской гвардии, основанный в 1616 году. На момент революции он насчитывал более полутора веков боевой истории.
Поэтому 10 августа 1792 года, когда началась осада дворца Тюильри на защиту королевской семьи встали более тысячи прекрасно обученных и дисциплинированных швейцарских гвардейцев. Однако, несмотря на героическое их сопротивление, численное превосходство бунтовщиков и приказ короля «не стрелять» во избежание кровопролития привели к гибели семисот гвардейцев, пленению и последующей казни ещё 60-ти. Выжить удалось только 350-ти из них. Это была фактически резня, вошедшая в историю как «Сентябрьские убийства», ибо гвардейцы не посмели ослушаться короля Франции.
Один из офицеров этой гвардии, лейтенант и потомок аристократического рода Карл Пфайфер фон Альтисхофен оказался в это время в отпуске. Известие о трагическом событии потрясло его, и он дал слово увековечить память павших гвардейцев.
В 1818 году он начал собирать средства на памятник, и уже через год проект монумента был готов: его автором стал датский скульптор Бертель Торвальдсен. В течение двух лет, 1820-го и 1821-го, немецкий каменщик Лукас Ахорн высекал умирающего льва в скале, расположенной на берегу озера. Открытие памятника состоялось 10 августа 1821 года.
Изваяние льва создано в нише длиной 13 метров, высотой 6 метров. Умирающий царь зверей лежит, положив голову на лапу, которая придавила щит с изображением лилии – символа французской короны. У самого изголовья ниши изображен и герб Швейцарии. Левое плечо льва пронзено смертельным копьем. Автор очень старался передать страдания животного, навеять на зрителя романтическую грусть и символичность. Фигура льва очень реалистична и душевна.
Сегодня от когда-то одной из самых надежных и профессиональных наемных гвардий, служившей верой и правдой королевским дворам Франции, Испании, Италии на протяжении шести столетий, осталась всего одна «пехотная когорта священной охраны Папы Римского». Именно так официально называется воинское формирование, состоящее на службе в Ватикане и известное нам сегодня как «швейцарская гвардия», состоящая всего из ста десяти человек.
И О ПРОЧЕМ, МЕЖДУ ПРОЧИМ
Эта третья часть повествования о путешествиях сквозь пелену снежных Альп
продолжится в фотографиях и коротких заметках к ним в не всегда хронологическом порядке и, возможно, не обо всём. А только в тех изображениях, которые по внешнему качеству и доставленным эмоциональным всплескам хотя бы приблизительно соответствовали друг другу.
ЗАЛЬЦБУРГ - ВЕНЕЦИЯ
Проезд через Австрию в Италию на машине в мае – занятие пречудесное, когда встречаешь массу интересного в дороге, и первой тебя ожидает Венеция.
Первая остановка на солеварне - озеро Zell am SEE. Пообедали в самой красивой деревне Grockner в предгорьях. Это ещё Австрия. Машина набирает высоту. Проезд по самой быстрой дороге, З6 поворотов, высота 2504 метра. Перестаёт работать телефон, не стало интернета. Едем наобум, хотя нет уже никаких поворотов, и всё спокойно.
Потом всё появилось. Но нигде не встретили пограничников. Только увидели едва заметную табличку-Италия. Ухмыльнулись и проехали.
Началась другая страна. Вечером добрались. Дороги отличные. С небольшими проблемами запарковали машину, спутав по телефону слова four и floоr, попав вначале вместо десятого на четвёртый этаж. На причале купили проездные билеты на катера на оба дня и поехали. Опять вышли не там. Долго искали, расспрашивая прохожих. Нашли. И нас встретила хозяйка Алина – молодая, рослая, полная, статная русская из Львова, здесь уже 12 лет. И мы, наконец, успокоились.
Апартаменты хорошие. Дом 15 века, знаменитой семьи, хороший сад, внутри всё уютно и на высоком уровне. Всё хорошо, прекрасная маркиза, ждём от дальнейшего приятного сюрприза.
Минуя будни, перехожу к главному, что увидел. Все дороги водные (гондолы, такси, катера). Гондолы красивые. Катера допотопные и скрипучие. Зато люди весёлые. Город красив со второго этажа. Первый охраняется ЮНЕСКО, их нельзя реставрировать, но они напоминают нищего в трамвае. Однако это вынужденная мера, ибо соли хорошо сохраняют стены.
О соли интересно рассказывала экскурсовод Анжела. Первой в те далёкие времена образовалась Венецианская республика. Сюда переселялись беженцы, спасаясь от преследователей. Образовались острова, всего их, кажется, 149. Вода-главное, она сходила с гор, её научились очищать сначала сухим песком, потом более тонкой очисткой. И делали хранилища в виде глубоких колодцев, которые всегда закрывали. Дефицит воды был превалирующим тогда, а обнаруженные соли – как сейчас нефть. И повсюду в жилых кварталах нам встречались такие колодцы. Венецианские купцы, обнаружив соляные копи, создали монополию на продажу соли и республика процветала. Правда, длилось это не очень долго. Но это уже совсем другая история.
Центр города необыкновенно красив, наполнен до отказа туристами, базарами, магазинами, водными дорогами, шумом, праздношатающимися и прочей атрибутикой, когда не в меру солнце, не в меру суета.
Самое красивое место, безусловно, площадь святого Марка. Здесь и потрясающая красота, и история в пяти картинах-базиликах на фасаде с изображением этапов похищения венецианскими купцами мощей Святого Михаила у арабов, спрятанных для отправки теплоходом в сундуке, поверх которого положили свиное мясо для проверки надзирателями, что отвратило их от дотошного осмотра.
Здесь и красавец дворец дожей, и стометровая башня и необычайные часы и двое ратников на куполе, извещающие каждый час о времени бренном ударами молотка о колокол. А вечером – блестящая подсветка и бесконечный праздник трёх оркестров с чередующимися и совпадающими по времени выступлениями. А главное - такая миротворческая и благодатная обстановка, что не хочется отсюда уходить.
Правда, здесь же – практически совсем рядом и лобное место, где казнили преступников, подход к которому предваряют два столба, которые с тех давних пор все стараются обойти. Причём каждый казнённый видел флюгер, который предвещал его конец.
И здесь же в самом центре площади – знаменитое кафе, где готовят необыкновенный кофе. Чтоб его оценить, первый глоток надо сделать очень объёмным. И главное, выпить его у стойки, тогда его стоимость - обычная. Тот же кофе, сидя за столиком, уже дороже намного, а слушая при этом оркестр, обойдётся в 11 евро! Круто, не правда ли? Зато как забавно!
Население, примерно, 55 тысяч обслуживает 5 миллионов туристов. разумеется, это основной бизнес. Повсюду вас встречают гондолы, украшенные и медленно проплывающие с большим фасоном. Стоит она до 100 тысяч евро, полчаса прогулки, примерно, 80 евро. Получить лицензию можно только после обязательного обучения. Оно стоит немалых денег. Все гондольеры - мужчины. Неудавшаяся попытка одной немки поломать эту ситуацию кончилась ничем. А сейчас есть своя итальянка, похоже, что процесс удачно начался.
И конечно, историческая примета города – Мост Вздохов рядом с тюрьмой, из которой некогда совершил дерзкий побег кумир всех сексуально озабоченных женщин, их некоронованный король, маэстро Казанова. На этот счёт много различных версий, но лучше, познакомьтесь с ними сами. Советую побывать в Венеции.
А на второй день – 17 мая мы искали еврейское гетто (ghetto на Ferro Via). Долго искали и на одной набережной нашли табличку на иврите. Это было в очень давние времена, когда Папа Римский отдал приказ о высылке всех евреев. В Венеции был необычный мэр, который попытался оставить евреев здесь, сохранив им таким образом сносную жизнь. Согласитесь, необычный факт в обычном преследовании евреев, например, в Испании, которой евреи до сих пор этого простить не могут.
И он переселил их в отдельный район, охраняемый солдатами, чтоб они были под присмотром в отличие от других правителей, которые их изгоняли, а после работы их всегда привозили именно сюда. Но был выходной день, и мы увидели только внешне всё, что здесь было.
Мимо нас проходили теперешние евреи, живущие здесь, живые и здоровые, и даже весёлые. И это было трогательно! Потом мы всё это повторили в Вероне. Там, рядом с еврейскими домами, где гетто, были три вполне приличные синагоги, судя по одной из них, закрытой, а рядом на ступеньках был маленький магазинчик, David’s shop. И мы познакомились с ним и с хозяином, очень приветливым и словоохотливым, довольно молодым, который поведал нам их историю.
Его жена работала на фабрике игрушек много лет и прекрасно себя зарекомендовала, а когда они надумали открыть свой магазин, ей помогла фабрика. Так, наверно тоже бывает, возможно, не только здесь. Не все же антисемиты, чёрт возьми!
Но когда он сказал, что у него очень дорогой, очень приёмистый автомобиль, но он не может на нём как следует разогнаться, что его очень огорчает в этой жизни, мы пожелали ему только эти цурис, а я подумал,- «Надо же, и какой еврей не любит быстрой езды»! «Вот азой», - как сказал бы Миша Либман, другой наш хороший знакомый из Израиля!
О Вероне и Падуе писать не буду. Впечатления, налагаясь друг на друга, высекают порой искру разочарования. Да и места уже не осталось. А то опять упрекнут, что это, как диссертация.
А закончу всё же тем, что спустя два месяца не отпускавшие от себя удивительные воспоминания не давали покоя и так просились на свободу, что пришлось написать, что написалось, уж извините, если красота вам красотой не показалась. Филадельфия, 2018
