Уважаемая редакция! Я хочу представить вам друга моей юности Алексея, псевдоним которого - Даниил Данилов.
Алексей родился в городе Горьком (СССР) в 1961. Окончил Архитектурный институт, с той поры и по сей день работает архитектором. Руководил собственным архитектурным бюро, является автором многих построенных жилых и общественных зданий и крупного железнодорожного вокзала на Черноморском побережье России.
В настоящий момент живёт в Москве, работает главным архитектором Мастерской одного из проектных институтов.
Предлагаемый к публикации рассказ - одна из первых творческий проб Алексея. В настоящее время он работает над написанием романа о душевных переживаниях человека в попытке осмыслить понятия порядочности и правды, неправды и подлости... и взаимодействие этих категорий в пределах личности одного человека.
Борис Финкельштейн,
Филадельфия.
* * *
ДАНИИЛ ДАНИЛОВ
Ода майонезу
В социалистических магазинах, не избалованных разнообразием продуктов (это было в начале восьмидесятых годов), наряду со сметаной иногда появлялся продукт, казавшийся «заморским»: и баночки, в которую его закатывали, были другой, необычной формы, и название – явно французское – «Провансаль». Это был соус, называвшийся майонезом. Это чудо появлялось на прилавках магазинов весьма редко, хотя и пользовалось большой популярностью! Его применение поднимало на другой качественный уровень почти любой советский продукт.
Я учился тогда в архитектурном институте, и тонкий, возбуждающий аппетит запах майонеза «Провансаль», иногда – крайне редко! - витал и по коридорам нашего общежития, где стены были расписаны выступающими из мрака изображениями фантастических существ – от этого и сам запах дефицитного соуса приобретал привкус фантастичности. Этот запах, порою пробиваясь сквозь непритязательный аромат жареной картошки, доносящийся из общей кухни на этаже, производил такое же впечатление, как, например, неуловимая волна тончайшего французского парфюма, неожиданно возникшая среди крепко висящего в воздухе липкого запаха солдатской кирзы...
Обладатель заветной баночки – а тем более баночек! - с плоскими закатанными крышками и таинственной надписью на время становился чем-то вроде героя. По крайней мере, среди близких друзей или соседей появление такого «героя» приобретало некую потенциальную возможность праздника... Да, одна эта баночка, будучи торжественно вскрыта, могла превратить обычную буханку черного хлеба – вечного спутника студенческой трапезы – в пиршество, а вечерний ужин – в этот самый праздник. По какой причине этот продукт был так редко продаваем в магазинах эпохи социализма – Бог знает… Может быть, именно для того, чтобы стать наиболее желанным и оттого ещё более вкусным? Если кто-то задумал это специально, то, наверняка, это был очень неглупый человек и гастроном к тому же.
И вот в это светлое и безгрешное студенческое время я приехал в родной город на пару дней, чтобы отключиться от учебной суеты и окунуться в знакомый мир запахов, красок и звуков, которым отличается именно родной город, где даже тень от листвы на асфальте кажется более знакомой, чем в том городе, в котором присутствуют лекции, дни «сплошного проектирования», семинары и так далее.
Возвращение в родной город, пусть не издалека и достаточно частое, тут же перетекает в посещение такого же родного, как и всё вокруг, ближайшего продовольственного магазина. Чтобы отметить какими-нибудь непритязательными консервами встречу с мамой и тёплый весенний вечер, лишённый дел... или – наполненный нечастым бездельем.
И вот, проходя через входную «крутилку» магазина, я уловил взглядом некий знакомый силуэт небольшой стеклянной баночки с содержимым кремового цвета… Эту баночку, а точнее – две баночки, пожилая дама, оплатив на кассе, прятала в свою сумку.
О! Сознание воспитанного социализмом человека быстро выстроило логический ряд – от понятия «майонез» до понятия «праздник». И тут же обострилось зрение в поисках очереди – неотъемлемой части события под названием «Дают дефицит!»... Но… никакой очереди нигде не было! Более того, в середине длинного, как фюзеляж гигантского самолёта, магазина, около каких-то открытых прилавков-морозильников сиротливо стояла большая, даже огромная, корзина, на дне которой безмятежно и как-то сиротливо томились две баночки «того самого», желанного и дефицитнейшего продукта – майонеза. Путь до этого чуда казался бесконечным, тем более, что бежать было неприлично, а обычная походка уважающего себя человека грозила стать причиной проигрыша на этой дистанции – вдруг кто-то из покупателей, волею случая оказавшийся ближе к заветной корзине, сделает несколько шагов и, протянув руку, легко и просто овладеет тем, что сегодня должно принадлежать именно мне! Этого никак нельзя было допустить! И походка моя убыстрилась настолько, чтобы ещё сохранять признаки небрежной лёгкости передвижения, но на самом деле уже приближаться по скорости к почти бегу – недаром же отрочество детей социализма было до предела насыщено занятиями в различных спортивных секциях. И вот, о чудо, в которое даже трудно поверить! - я стою рядом с корзиной, в которой на дне тускло поблескивают две банки... и никого из покупателей рядом нет. Это был не мираж и не иллюзия.
Немедленно мной был принят небрежный вид слегка утомлённого жизнью молодого человека, познавшего эту жизнь настолько, что мало что уже могло его удивить и взволновать. Даже банка майонеза! Протянутая рука коснулась прохладного стекла, и вот эти две банки уже прижаты к моей груди. Разумеется, надо как-то замаскировать прорывающуюся-таки наружу радость! И открыть уже сомкнутые внезапным везением веки. Надо быть сдержаннее! Особенно в счастье. А в голове уже плещется предвкушение удовольствия – будто бы человек долго ехал в душном поезде к морю и вот, наконец, оно открылось в окне всей своей огромностью, лазурью и прохладой! И осталось потерпеть каких-нибудь полчаса, чтобы пробившись сквозь вокзальную толпу и бесконечное «Такси, недорого!», прошуршав ногами по морской гальке, бросить чемодан неподалеку от набегающей волны, сесть на него и вдыхать, вдыхать солёный морской воздух, щурясь от солнца и едких брызг...
Ну, одну-то баночку можно открыть прямо сегодня, с мамой. Ну, а другую, конечно, туда, в студенческую общагу, чтобы ярче стал мир хотя бы на один вечер. И особенно ценно, что эти две баночки – последние, ведь они могли бы и не достаться мне, купленные более удачливым счастливчиком… И тогда в другую жизнь плеснуло бы удовольствие и радость существования на этой планете! И другие люди наслаждались бы сегодняшним вечером и ставшими намного более яркими звёздами – ведь на их столе сегодня стоял бы редкий гость, поблёскивая матовостью содержимого и распространяя вокруг себя чудесный аромат восхитительного соуса под названием майонез!..
И тут мой удовлетворённый взгляд, в совершеннейшем счастье блуждая по интерьеру универсама, упал на морозильную витрину, у которой стояла корзина, только что сохранившая для меня две заветные стекляшки... Витрина была длиной с посадочную полосу небольшого аэродрома и уходила вглубь оставшейся части магазина, в плохо освещённый мрак продуктового социалистического «разнообразия». И витрина была доверху и на всю длину заставлена банками… Да! С ним! С майонезом! Причём с такой щедростью, какой отличались тогдашние магазины: на прилавках, кроме молока, сметаны и хлеба, почти ничего нет, но уж если что-то есть, то, как правило, этим «чем-то» являлся никем не покупаемый, даже теми, кому он и был предназначен, «Завтрак туриста», так уж «это» было выставляемо в таком количестве, что, казалось, всем туристам страны не справиться с подобными запасами и за год.
От количества выставленного майонеза кружилась голова – такого обилия не может быть!!! Ведь в соседнем крупном уральском городе – более крупном, чем мой родной, – о таком счастье никто и не мечтал! А ведь между городами – всего 250 км...
Не скажу, что ценность уже имевшихся в руках банок упала – нет, просто в голове происходила её переоценка. И в душе, и в кошельке тоже – а на сколько банок хватит денег? А как их увезти и не разбить в дороге? А как их донести до дома? И не сходить ли за рюкзаком? И самое главное – почему окружающие равнодушны к такому событию?!
В результате майонез был куплен на все имевшиеся в кошельке деньги. И тяжеленный пакет с двадцатью банками счастья был благополучно донесён до дома, несмотря на постоянное стремление пакета порваться и выплеснуть на мостовую всё это море удовольствия с французским названием. Без всякой пользы для мостовой. Однако вопрос о причинах такого майонезного изобилия пока не получил своего ответа… И сообщал душе некоторую озабоченность. Подобную озабоченности от того, как это может Луна быть в течение стольких веков быть повёрнутой к нам, землянам, только одной стороной?..
Однако всё на свете рано или поздно найдёт своё объяснение, если, конечно, это произойдёт до того, как погаснет наше Солнце. Имел объяснение и этот факт майонезной тайны: недавно в городе был введён в строй завод по производству этого продукта. Это оказалось откровенно удачным действием советских властей, уж, по крайней мере, гораздо удачней строительства БАМа, участником которого мне посчастливилось быть, и уж намного удачней несостоявшегося поворота сибирских рек на юг, в пустыни... Правда, в ряду таких свершений, как БАМ, «Поворот» и других, например, мелиоративных, мероприятий, только ухудшивших и так не очень плодородные почвы, строительство завода по производству майонеза выглядит чьей-то ошибкой... Как-то вот не додумали наши руководители – и получилась польза при полном отсутствии вреда. Обычно-то бывает иначе, «по-нашему», с размахом на полстраны, с многочисленными газетными публикациями, с отправкой тысяч комсомольцев куда-то, например, на строительство целлюлозного комбината на берегу уникального озера Байкал, от которого озеро начинает медленно умирать... А тут: без особой помпы - и не во вред! Странно...
Разумеется, жители города восприняли появление майонеза в магазинах, как чудо. А чудо имеет свойство быстро заканчиваться, как Вифлеемский огонь или обычный закат солнца, который тоже является несомненным чудом... Но уральский народ эпохи «развитого социализма» был закалённым. В течение нескольких недель толпы хорошо экипированных покупателей с большими хозяйственными сумками и рюкзаками терпеливо выстаивали очереди за продуктом и тяжело гружёные разбредались по домам, чтобы через пару часов опять вернуться на свою «вахту» – запасаться чудом. Пока не кончилось. А оно не кончалось, подобно воде в кухонном кране. Чем удивляло и, надо признать, снижало накал страстей и количество желающих запастись заветными баночками. И вот проявилось исконное свойство человека – ко всему привыкать. Привыкли и к обилию майонеза. Исчезли очереди. Волшебство померкло и стало чем-то обычным, вроде того же «Завтрака туриста». Даже обидно – исполненная мечта, оказывается, обедняет человека. В отличие от недосягаемой, которая сияет вечно на небосклоне желаемого...
Некоторые жители, уже запасшиеся оказавшимся чрезмерным количеством банок майонеза, встали перед вопросом – а куда его теперь девать? Поскольку съесть запасённое можно было только за несколько человеческих жизней. И вот некоторые счастливчики, имевшие тщательно сберегаемые для редких поездок на дачу автомобили, преимущественно марки «Москвич», рискнули загрузить багажники этим, уже ненавистным продуктом и отправиться в близлежащие сёла и малые города, до которых не дотянулись предпринимательские способности менеджеров социализма. Благодаря этим мужественным людям счастье дошло и туда, в глухую провинцию уральских селений. Вероятно, продукт раскупали охотно – жители сёл были не избалованы деликатесами с французским звучанием... Вероятно, и цена продаваемого продукта несколько отличалось от магазинной... Одним словом, через некоторое время в областном центре появились первые автомобили заграничного производства, разбавившие монотонные ряды советских малолитражек блеском своей чужеземной окраски «под металлик». А вскоре началась и горбачёвская «перестройка».
Впрочем, это не обязательно связанные между собой события. Кто знает...
